Йоргос Сеферис

Йоргос Сеферис (настоящее имя: Γεώργιος Σεφεριάδης, 29 февраля 1900 – Афины, 20 сентября 1971) – греческий поэт, эссеист, переводчик и дипломат. Один из самых выдающихся греческих поэтов, он был удостоен Нобелевской премии по литературе в 1963 году. Грамматически он относится к "поколению 30-х".

Ἄρνηση

Στὸ περιγιάλι τὸ κρυφὸ
κι ἄσπρο σὰν περιστέρι
διψάσαμε τὸ μεσημέρι
μὰ τὸ νερὸ γλυφό.

Πάνω στὴν ἄμμο τὴν ξανθὴ
γράψαμε τ᾿ ὄνομά της
ὡραῖα ποὺ φύσηξεν ὁ μπάτης
καὶ σβήστηκε ἡ γραφή.

Μὲ τί καρδιά, μὲ τί πνοή,
τί πόθους καὶ τί πάθος
πήραμε τὴ ζωή μας· λάθος!
κι ἀλλάξαμε ζωή.

Στροφή

Στιγμή, σταλμένη από ένα χέρι
που είχα τόσο αγαπήσει
με πρόφταξες ίσια στη δύση
σα μαύρο περιστέρι.

Ο δρόμος άσπριζε μπροστά μου,
απαλός αχνός ύπνου
στο γέρμα ενός μυστικού δείπνου…
Στιγμή σπυρί της άμμου,

που κράτησες μονάχη σου όλη
την τραγική κλεψύδρα
βουβή, σα να είχε δει την Ύδρα
στο ουράνιο περιβόλι.

Τὸ σπίτι κοντὰ στὴ θάλασσα

Τὰ σπίτια ποὺ εἶχα μοῦ τὰ πῆραν.
Ἔτυχε νά ῾ναι τὰ χρόνια δίσεχτα πολέμοι χαλασμοὶ ξενιτεμοὶ
κάποτε ὁ κυνηγὸς βρίσκει τὰ διαβατάρικα πουλιὰ
κάποτε δὲν τὰ βρίσκει τὸ κυνῆγι
εἴταν καλὸ στὰ χρόνια μου, πῆραν πολλοὺς τὰ σκάγια
οἱ ἄλλοι γυρίζουν ἢ τρελαίνουνται στὰ καταφύγια.

Μὴ μοῦ μιλᾷς γιὰ τ᾿ ἀηδόνι μήτε γιὰ τὸν κορυδαλλὸμήτε γιὰ τὴ μικρούλα σουσουράδα
ποὺ γράφει νούμερα στὸ φῶς μὲ τὴν οὐρά της
δὲν ξέρω πολλὰ πράγματα ἀπὸ σπίτια
ξέρω πὼς ἔχουν τὴ φυλή τους, τίποτε ἄλλο.
Καινούργια στὴν ἀρχή, σὰν τὰ μωρὰ
κεντοῦν παραθυρόφυλλα χρωματιστὰ καὶ πόρτες
γυαλιστερὲς πάνω στὴ μέρα
ὅταν τελειώσει ὁ ἀρχιτέκτονας ἀλλάζουν,
ζαρώνουν ἢ χαμογελοῦν ἢ ἀκόμη πεισματώνουν
μ᾿ ἐκείνους ποὺ ἔμειναν μ᾿ ἐκείνους ποὺ ἔφυγαν
μ᾿ ἄλλους ποὺ θὰ γυρίζανε ἂν μποροῦσαν
ἢ ποὺ χαθῆκαν, τώρα ποὺ ἔγινε
ὁ κόσμος ἕνα ἀπέραντο ξενοδοχεῖο.

Δὲν ξέρω πολλὰ πράγματα ἀπὸ σπίτια, θυμᾶμαι τὴ χαρά τους καὶ τὴ λύπη τους
καμιὰ φορά, σὰ σταματήσω ἀκόμη
καμιὰ φορά, κοντὰ στὴ θάλασσα, σὲ κάμαρες γυμνὲς
μ᾿ ἕνα κρεββάτι σιδερένιο χωρὶς τίποτε δικό μου
κοιτάζοντας τὴ βραδινὴν ἀράχνη συλλογιέμαι
πὼς κάποιος ἑτοιμάζεται νὰ ῾ρθεῖ, πὼς τὸν στολίζουν
μ᾿ ἄσπρα καὶ μαῦρα ροῦχα μὲ πολύχρωμα κοσμήματα
καὶ γύρω του μιλοῦν σιγὰ σεβάσμιες δέσποινες
γκρίζα μαλλιὰ καὶ σκοτεινὲς δαντέλες,
πὼς ἑτοιμάζεται νὰ ῾ρθεῖ νὰ μ᾿ ἀποχαιρετήσει

ἢ μία γυναῖκα ἐλικοβλέφαρη βαθύζωνη
γυρίζοντας ἀπὸ λιμάνια μεσημβρινά,
Σμύρνη Ρόδο Συρακοῦσες Ἀλεξάντρεια,
ἀπὸ κλειστὲς πολιτεῖες σὰν τὰ ζεστὰ παραθυρόφυλλα,
μὲ ἀρώματα χρυσῶν καρπῶν καὶ βότανα,
πῶς ἀνεβαίνει τὰ σκαλιὰ χωρὶς νὰ βλέπει
ἐκείνους ποὺ κοιμήθηκαν κάτω ἀπ᾿ τὴ σκάλα.

Ξέρεις τὰ σπίτια πεισματώνουν εὔκολα, σὰν τὰ γυμνώσεις.

Отрицание (Ἄρνηση)

О голубиная беда!
Как бел на берегу песок!
От жажды рот иссяк, иссох,
но солона вода.

Так имя белое твоё
На берегу я начертал,
но ветер буквы разметал,
шепча: «забудь ее».

Под гневный гомон укоризн
мы входим в жизнь: из всех путей
наш путь — сквозь тернии страстей.
Но мы изменим жизнь.

(Перевод: Е. Колесов)

Поворот (Στροφή)

Минута, посланная хрупкой
рукой любви, такой родною,
как раз к закату надо мною
взвилась ты черною голубкой.

Белел мой путь, его окутал
вечери тайной сон туманный…
И ты, крупицею песчаной,
непостижимая минута,

одна держала всю клепсидру
с ее трагизмом бессловесным,
глядящую в саду небесном
на гипнотическую гидру.

(Перевод: Ю. Мориц)

Дом у моря (Τὸ σπίτι κοντὰ στὴ θάλασσα)

Дома, что я имел, овладевают мной.
Случались в високосные года враждебные развалины чужбин;
как иногда охотник набредает на перелётных птиц,
а иногда он их и не находит, —
так мне в мои года везло, когда одни в себе носили дробь,
другие удирали, а иные с ума сошли в убежищах своих.
О жаворонке мне не говори, о соловье,
о трясогузке-невеличке,
что на свету хвостом выводит цифры:
об их немногое я ведаю жилищах,
лишь знаю: у народца их какие-то, да есть.

Но как младенцы, новые дома
на берегу шалят кистями солнца:
цветными ставнями, блестящими дверями
подталкивают, что-то изменяют
в тот день, когда их завершает зодчий;
то улыбаясь, хмурясь, то упрямясь
с жильцами, кто сбежал или остался,
и с теми, кто вернётся, если может,
или заблудится — теперь, когда весь мир
единой стал гостиницей без края.

Так мало мне известно о домах,
и так дивлюсь их радости и грусти:
случалось иногда остановиться
у моря, в комнатушках голостенных
с одной кроватию железной, налегке,
и, глядя ввечеру на паука мечтать, как кто-то
уже идёт,— его принаряжают чёрно-белым,
с отделкой разноцветной, а кругом
рядят чуть слышно важные персоны,
пепловолосые и чёрно-кружевные,
как хочет он прийти, чтоб попрощаться;
иль женщина, согбенная годами,
бредя обратно с побережья юга,
Александрии, Смирны, Сиракуз или Родоса,
из областей закрытых, как горячий ставень,
с благоуханьем золотых плодов и трав,
ступеньками взойдёт, не видя тех,
кого под лестницей сморила дрёма